Неточные совпадения
И тихого
ангела бог ниспослал
В подземные копи, — в мгновенье
И говор, и грохот работ замолчал,
И замерло словно движенье,
Чужие, свои — со слезами в глазах,
Взволнованны, бледны, суровы,
Стояли кругом. На недвижных ногах
Не издали звука оковы,
И в воздухе поднятый молот застыл…
Всё тихо — ни песни, ни
речи…
Казалось, что каждый здесь с нами делил
И горечь, и счастие встречи!
Святая, святая была тишина!
Какой-то высокой печали,
Какой-то торжественной думы полна.
— Мне все равно. Я его немножко знаю. Сначала будет кричать: «Кельнер, шампанского!», потом расплачется о своей жене, которая —
ангел, потом скажет патриотическую
речь и, наконец, поскандалит из-за счета, но не особенно громко. Да ничего, он занятный.
[великие дела разрушаются] Поэтому, поздравляя вас с днем
ангела, мы поступим вполне согласно с обстоятельствами дела (тайные советники, заслушав этот достолюбезный оборот
речи, кивают головами), ежели в этом поздравлении соединим наш сердечный привет и верным сообщницам вашим на поприще яичного и курятного производства.
Про господина Пищалкина и говорить нечего; ему непременно, со временем, крестьяне его участка поднесут серебряный кубок в виде арбуза, а может быть, и икону с изображением его
ангела, и хотя он им скажет в своей благодарственной
речи, что он не заслуживает подобной чести, но это он неправду скажет: он ее заслуживает.
В пространстве синего эфира
Один из
ангелов святых
Летел на крыльях золотых,
И душу грешную от мира
Он нес в объятиях своих.
И сладкой
речью упованья
Ее сомненья разгонял,
И след проступка и страданья
С нее слезами он смывал.
Издалека уж звуки рая
К ним доносилися — как вдруг,
Свободный путь пересекая,
Взвился из бездны адский дух.
Он был могущ, как вихорь шумный,
Блистал, как молнии струя,
И гордо в дерзости безумной
Он говорит: «Она моя...
Уж близко роковое поле.
Кому-то пасть решит судьба?
Вдруг им послышалась стрельба;
И каждый миг всё боле, боле,
И пушки голос громовой
Раздался скоро за горой.
И вспыхнул князь, махнул рукою:
«Вперед! — воскликнул он, — за мною!»
Сказал и бросил повода.
Нет! так прекрасен никогда
Он не казался! повелитель,
Герой по взорам и
речам,
Летел к опасным он врагам,
Летел, как ангел-истребитель;
И в этот миг, скажи, Селим,
Кто б не последовал за ним?
Так рассказывал
ангел, расправляя белоснежные перышки, и ждал великой похвалы за свою чистоту и мудрую осторожность. А вместо того великим и страшным гневом разгневался Отец и предал чистоплотного ненарушимому и вечному проклятию. Когда затихли громы слов Его и молнии очей смягчили мало-помалу свой ужасающий блеск, перешел Всеблагий к тихой
речи и сказал...
Усталые, забыв и брань и
речи,
Так
ангелы боролись меж собой.
Буря в душе закипела, когда Фленушкины
речи коснулись слуха его, и вдруг будто
ангел мирный, небесный крылом благодатным ту бурю покрыл… Дуни слова тихий покой на его разъяренную душу навеяли.
И настоятель и братия того старца считали полоумным и юродом за «неподобные» его
речи, за срамные дела, особенно за то, что, уединясь в келью, певал мирские песни, поминая Христа, Богородицу,
ангелов и пророков.
В день
ангела Зиновий Алексеич со всей семьей съездил в Рогожское, отстоял там часы, отслушал заказной канон преподобному и, раздав по всем палатам щедрую милостыню, побывал в келье у матушки Пульхерии и вдоволь наслушался красноглаголивых
речей знаменитой по всему старообрядству старой-престарой игуменьи.
— Прощай, Юлико, прощай, бедный маленький паж своей королевы… Ты счастлив уже потому, что не услышишь больше злых
речей и никто тебя не упрекнет ничем уже больше… Если мне будет очень, очень грустно, ты сослужишь мне последнюю службу: ты шепнешь
Ангелу смерти, чтобы он пришел за мною… Слышишь ли ты меня, Юлико?..
— Кто же довел вас до этого унижения? — спешила перебить его Лиза, — не вы ли сами? И теперь не вздумали ли стать на моей дороге, чтобы оскорбить меня какими-нибудь новыми безумными
речами? Довольно и того, что вы вчера, в день моего
ангела, при многих посторонних свидетелях, пришли расстроить мой праздник, внести смуту в наше маленькое мирное общество, огорчить моего больного старика и будто ножом порыться в груди моей.
— Голос… точно знакомый! — сказал встревоженный слепец, прислушиваясь к
речам девицы Рабе, как будто стараясь припомнить, где он его слышал. — Голос
ангела! Куда бы не пошел я за ним? Сяду и буду делать, что тебе угодно. Господь да пошлет тебе Свое благословение и да возвеличит род твой, как возвеличил род Сарры и Ревекки [Сарра и Ревекка — имена женщин, прародительниц древнееврейских родов в Библии.]!
Ему возглавье — бранный щит;
Незыблемый в мученье,
Он с ясным взором говорит:
«Друзья, бедам презренье!»
И в их сердцах героя
речьВеселье пробуждает,
И, оживясь, до полы меч
Рука их обнажает.
Спеши ж, о витязь наш! воспрянь;
Уж
ангел истребленья
Горе́ подъял ужасну длань,
И близок час отмщенья.